У каждого из нас есть места, с которыми связаны детские воспоминания. Там солнце светит ярче, а деревья всегда большие. Для жительницы Наровли Галины Логвиненко таким местом является Белая Сорока — «мертвая» деревня в 10 км от Чернобыльской АЭС.

Известный с давних времен населенный пункт когда-то считался полесским Иерусалимом. Существовавший здесь храм привлекал много людей. Сейчас же паломников в Белой Сороке не встретишь. Лишь пограничники патрулируют территорию и работники ПГРЭЗ осуществляют надзор за   заповедными землями. Да на Радуницу с десяток бывших жителей отселенной деревни приезжают поклониться могилкам предков.

Ежегодно в памятные весенние дни на малую родину едет и Галина Логвиненко. Но сегодня визит в места детства и юности незапланированный — женщина любезно согласилась показать корреспондентам газеты родительский дом и рассказать о годах жизни в Белой Сороке.

— От Белой Сороки до райцентра 50 км. Поэтому бывали мы в Наровле редко. Другое дело — Чернобыль и Припять, до которых рукой подать. Туда мы ездили за покупками, — рассказывает Галина Ивановна. — Так было и 26 апреля 1986 года. Вместе с двоюродной сестрой и ее мужем поехали в Припять на рынок, хотели купить наряды к 1 Мая. Но нас развернула милиция, сказали, что на станции авария и проезд запрещен.

Муж сестры Владимир Скиданенко работал пожарным в городе атомщиков. Он завез девушек в деревню, а сам поехал на подмогу товарищам.

В Белой Сороке никто не думал о масштабах катастрофы. Люди сажали картофель, на ферме, которой заведовала 19-летняя Галина, продолжали доить коров. Жизнь текла своим чередом.

— Тревога закралась тогда, когда со стороны Припяти к нам начали массово пешком идти люди. Но у нас об эвакуации речи не шло. Только 2 мая стали вывозить детей, а всех остальных — 4 мая, — вспоминает женщина. — Меня подняли в три часа ночи,    в центре совхоза организовали собрание, сказали, чтобы взяли только необходимые вещи на несколько дней, которые растянулись на всю жизнь.

…Неспешно идя вдоль улицы, до боли родной Галине Логвиненко, слушаю ее рассказ, пронизанный горечью от безвозвратно потерянной родины.

— Здесь я училась ездить на велосипеде, а здесь ждала подружек, чтобы бежать купаться на речку… Какие у нас были прекрасные места! На отдых приезжали и из Припяти, и из Киева. Останавливались в специально построенных домиках, жили в палатках. Ни один дом не пустовал — все раскупали под дачи, — говорит Галина Ивановна.

Пробираемся сквозь заросли акации и останавливаемся у маленького домика, в котором выросла Галина. В его окна заглядывают цветущие ветки вишни, разросшейся без хозяйской руки. Через покосившуюся дверь с трудом протискиваемся внутрь. Вокруг лишь остатки былой жизни, которую уже не вернуть. О счастливых днях, проведенных в Белой Сороке, напоминает лишь потускневшая открытка: «Галечка! Поздравляю тебя с праздником 8 Марта. Желаю счастья и спокойствия… С ув. Жанна».

Алеся ЛИТВИН