В редакцию пришел ликвидатор Владимир Харитоненко, который рассказал о событиях первых дней после аварии.

У простого парня из Белой Сороки удивительная история жизни. Он окончил 8 классов Дерновичской школы. После армии оказался на Донбассе, работал на Снежнянском заводе химмаш. Там быстро заметили, что у него все получается, он дисциплинированный, трудолюбивый, приняли в партию, портрет поместили на Доску почета. Затем предложили поступать в Донецкий политехнический институт. Семья жены эту инициативу поддержала, после чего карьера земляка уверенно шагнула вверх.

1978 год. Владимир Яковлевич, будучи начальником цеха завода, в отпуск приезжает в Белую Сороку.

— Нужно было заправить мотоцикл, — рассказывает мой собеседник. — Где ближайшая заправка? В Припяти. Иду по улицам, а после пыльного Донбасса мне этот город показался сказкой. На каждом балконе сушатся лещи. У меня сильно развито чувство собирательства, сам рыбак, запал полностью.

Жена переезд в Припять восприняла категорично. Но побывав в этом городе, согласилась. В начале 1979 года Владимир Харитоненко уже занимал должность старшего мастера по ремонту тепломеханической части оборудования комплекса разгрузочно-загрузочной машины и ТТО реакторного цеха Чернобыльской АЭС.

— Это был дистанционно-управляемый робот по перегрузке ядерного топлива на работающем и остановленном реакторе весом 450 тонн, — рассказывает мужчина. — У многих, кто работал на станции, было гонора через край, а знаний мало. Моя должность была легкая, но ответственная. Перезагрузки — процесс сложный, поэтому неоднократно в любое время суток меня искали дома и даже в Белой Сороке у родителей. 

За время работы на станции организм мужчины адаптировался к радиации, изменилась формула крови, но он продолжал работать.

25 апреля 1986 года. Владимир Яковлевич сдавал на водительское удостоверение. Группа водителей на радостях собралась по пять рублей, чтобы отметить это важное событие. Ночевать остался в гараже, чтобы не попасть на глаза милиции. В то время с этим было строго. Утром пришел домой, жена на смене, звонок в дверь. Сообщили о срочном сборе. Это случалось не раз при аварийной ситуации.

— Пошел слушок: авария на четвертом блоке. Первая информация поступила от рыбака: «Мужики, там такое было, бабах, большое облако ушло». Водитель, который вез нас на станцию, показался нам «балдежным». Это потом мы узнали, что он делал второй рейс и под воздействием радиации вел себя, как пьяный. Когда проезжали мимо блока, увидели, крыши нет, стена разрушена, испарение. Поняли: это серьезно…  

Владимир Яковлевич увидел группу пожарных, среди которых находились земляки, братья Шавреи. От них он узнал, что пожара нет. Они выполняют приказ начальника группы Телятникова дежурить на крыше третьего блока и без его команды это место покинуть не могут. И это, по его личному мнению, было огромной ошибкой. С 26 по 29 апреля Владимир Харитоненко, как старший мастер реакторного цеха, выполнял различные задания руководства на Чернобыльской АЭС, организовывал работу по надежной остановке реакторов первого и второго блоков, отключал от электроэнергии, чтобы их сохранить.

— Те, кто со мной рядом находился, после выполненного задания просили у меня спирт, чтобы выгнать «шильдики». Так мы в шутку называли радиацию, — вспоминает наш земляк. — Получив высокую дозу облучения, у нас кружилась голова, нарушалась координация движения, была рвота, шаткая походка, появились язвы на коже. Настоящая ликвидация последствий катастрофы длилась четыре дня. Некоторые говорят, что истинных ликвидаторов нет в живых. Почему? Я живой! Мой организм за время работы на атомной станции адаптировался к радиации, хотя я был самым «грязным» бета и гаммой человеком, когда выполнил два сложных задания на втором реакторе.

29 апреля в его квартире никого не было… Чтобы избежать ажиотажа, народ автобусами вывезли из Припяти, якобы на несколько дней. Владимир Яковлевич насыпал побольше пшена, налил воды цыплятам, которых купили для забавы сыну. Забрал ценности и навсегда покинул свое жилище. Без опыта вождения на своей новой личной машине он отвез семью в Кабардино-Балкарию. Однако сам продолжил работать на станции до 1997 года.

По словам нашего земляка, когда шла ликвидация, в первых рядах шли на задания комсомольцы, белорусы и русские, простые ребята могли вершить большие дела.

Ольга ПАРТЫКО, фото автора