Когда началась оккупация, ей было 10 лет. И весь страх и ужас, который тогда пришлось пережить, она помнит и сегодня.

Довоенное детство Надежды проходило так же, как у миллионов советских детей: учеба в школе, помощь родителям по хозяйству, игры и забавы. Отец и мать трудились в колхозе, воспитывали шестерых детей. Старшая дочь Варвара вышла замуж и жила отдельно. Летом 1941 года Надежда Нестерчук проводила все время у нее — присматривала за маленькими племянниками.

Весть о том, что началась война повергла всех в шок. Мужчины ушли на фронт, примкнули к партизанскому движению. А осенью на земли Наровлянщины пришла страшная беда под доселе неизвестным ребятне названием — «оккупация».

— Напротив нашего двора расположилась полевая кухня чехословаков, — вспоминает Надежда Семеновна. — Один из солдат подозвал мою сестру и сказал: «Вам нужно бежать. Скоро придут мадьяры, они всех убьют». Варя долго не раздумывая забрала детей и мы бросились прочь. Уже возле канавы остановились и обернулись — вдалеке горела наша хата.

Босые, легко одетые, голодные они пряталась в зарослях лозы. Периодически выходили к куреням таких же обездоленных, но никто не решался взять их к себе. Люди опасались, что трое маленьких детей могут заплакать и привлечь внимание вражеских солдат.

Уже в окрестностях Варовки (сейчас Чапаевка — здесь и далее прим. автора) их пустили на постой.

— Курени были такие хорошие, обмурованные, обложенные, внутри горел огонь. Хозяева угостили нас печениками (запеченный в углях картофель). Но надолго мы остаться не могли, нужно было искать другое пристанище, — рассказывает Надежда Нестерчук.

Скитались по лесу, постоянно хотелось есть. Однажды девочка решила пойти в село, чтобы найти хоть кусочек хлеба. Возвращаясь обратно, увидела немцев, которые шли и радостно распевали песню. Испытав неимоверный ужас, Надя поползла по быльнику прочь, чтобы не попасть им на глаза.

— Мы столько ходили по окрестностям, что уже просто сил не было. Еще нужно было нести на руках маленькую Маруську, — делится печальными воспоминаниями женщина. — А мне всего десять лет! И в какой-то момент я решила больше ее не нести и оставила возле огородов. Когда догнала сестру, то та, увидев, что девочки нет, сказала идти и забрать. Когда вернулась за ней, то оказалось, что немцы положили ее на соломенник (матрас из соломы), который валялся неподалеку. Было что-то человечное в некоторых из них …

Нужно возвращаться к сестре, но нести Маруську нет сил. Поэтому я положила ее на какую-то постилку и потянула за собой.

Когда с войны вернулся брат, то общими усилиями выкопали землянку. Деревянные нары, соломенный настил, печь и маленькое окно — таким стало новое жилище Надежды. Чтобы хоть чем-то питаться, собирали на полях гнилой картофель, пекли лепешки из цветков акации, ряски, всего, что можно было использовать в пищу. С освобождением Наровли в деревню пришли партизаны. Они худо-бедно помогали жителям едой: доставали в лесу мед из пчелиных ульев, раскапывали бесхозные капцы с картофелем, находили «хованки» со съестными припасами.

Нельзя назвать легкой и послевоенную жизнь Надежды Нестерчук. Она трудилась в колхозе, на торфозаготовке. Отрадой для женщины стало замужество и рождение пятерых детей.

В свои 90 лет Надежда Семеновна не теряет бодрости духа, всегда рада гостям и просит лишь об одном: «Молитесь, чтобы не было войны».

Алеся ЛИТВИН, фото Виктора ПАВЛОВА