Мир сегодня сохраняет чрезвычайно высокий уровень напряженности. Нарастает глобальное противостояние, разрушительная деятельность коллективного Запада упорно и активно ведет хрупкий мир к черте невозврата.
Однако в меняющейся с космической скоростью системе международных отношений все же остаются устоявшиеся стереотипы. Используя в очередной раз острые повороты истории, официальная Варшава возвращается в мир иллюзий. Пребывая в плену внешнеполитической идеологии Юзефа Пилсудского, увенчанного за свои походы на Москву лавровым венком Стефана Батория, нынешний правящий польский политический бомонд, движимый ненавистью к России, вновь возобновил попытку реализовать свою великодержавную концепцию «Польша — от моря до моря».
Кстати, официальная Варшава так и не отказалась от еще того их термина по отношению к Западной Белоруссии и Западной Украине — «Восточная Польша».
Потерпев сокрушительный крах в попытке стать «хозяином» на белорусской земле, Варшава успешно закрепляет свои позиции в Украине. Более того, киевский режим обеспечил правовую основу польской экспансии на данном этапе. Следует отметить, что далеко идущее по замыслам официальной Варшавы тесное польско-украинское взаимодействие будет иметь губительные последствия для украинского народа.
И когда сегодня коллективный Запад сулит неисчислимые блага для молодых украинцев и белорусов, представляется необходимым напомнить о реакционной политике панской Польши на территории Западных Белоруссии и Украины.
Экономика
По условиям Рижского мирного договора, подписанного 18 марта 1921 года, западные области Белоруссии и Украины отошли к Польше. Сознательно ограничивая экономическое развитие западноукраинских и западнобелорусских земель, польские правящие круги превратили их в отсталые районы, поставлявшие сырье и дешевую рабочую силу и служившие рынками сбыта промышленной продукции центральных районов страны.
Господство иностранных монополий и крупного помещичьего землевладения обрекало Западных Белоруссию и Украину на экономическую отсталость, голод и нищету. В 1931‑м около 85 процентов населения Западной Белоруссии и 80 процентов населения Западной Украины проживало в деревне. Промышленность в Западных Украине и Белоруссии имела черты, характерные для экономики отсталых полуколониальных стран.
Подавляющее большинство предприятий представляли собой мелкие заведения полукустарного типа с числом рабочих от 5 до 20. На предприятиях с количеством рабочих свыше 20 в 1937‑м в Западной Украине было занято около 60 тысяч и в Западной Белоруссии — 15 тысяч.
Рабочий день для большинства предприятий длился 12, а на некоторых его продолжительность достигала 14 часов и более. Заработная плата была в 2 — 2,5 раза ниже, чем на предприятиях в коренной Польше. Ее с трудом хватало на полуголодное существование. Приведем некоторые примеры: дневной заработок в Новогрудском воеводстве составлял 2,3 злотого, в Полесском — 2,9. И это в то время, когда килограмм масла стоил 3,4 злотого, 10 кВт·ч электроэнергии — 7,3.
Сельское хозяйство
В крайне бедственном положении находились и сельскохозяйственные рабочие. В начале 1930‑х в трех западнобелорусских воеводствах насчитывалось 88,3 тысячи сельскохозяйственных рабочих, полностью зависящих от землевладельца. Рабочий день продолжался 14 часов и более. Потеряв работу, они лишались права получить статус безработного и права получения материальной помощи.
Аграрные отношения в Западной Украине и Западной Белоруссии характеризовались наличием крупного помещичьего землевладения, малоземельем и безземельем крестьян. На территории Западной Белоруссии 70 процентов крестьянства относилось к категории бедняков.
Польша, стремясь к восстановлению границ Речи Посполитой 1772 года, рассматривала белорусские земли как исконные восточные окраины исторической Польши (Кресы Всходни). Фактически же западнобелорусские земли являлись ее внутренней колонией.
Культура и образование
Правительство панской Польши также проводило политику удушения белорусской и украинской национальной культуры и образования.
Украинский и белорусский языки третировались польскими националистами как «мужицкие», «хамские». Газеты, выходившие на украинском и белорусском языках, особенно газеты демократического направления, конфисковывались и закрывались.
Представители национальных меньшинств не допускались на службу в госучреждения. Так, например, из 400 белорусских школ, которые работали на территории Западной Белоруссии до ее оккупации Польшей, в 1928‑м осталось только 29, в 1934‑м — 16, а в конце 1938/39 учебного года не осталось ни одного белорусского учебного заведения.
В Западной Белоруссии согласно польской статистике в 1931‑м неграмотных среди населения в возрасте старше 10 лет было 43 процента, а в Западной Украине — свыше 40. Польский министр просвещения Станислав Грабский заявлял, что Польша стремится, чтобы «граница политическая должна стать границей этнографической…».
Произвол как политика
Украинцы и белорусы испытывали на себе политическое бесправие и необузданный произвол чиновничества и полиции.
Видный советский журналист-международник В. А. Матвеев справедливо говорил, что «…политика без политиков абстрактна». И он абсолютно прав, что подтверждают запредельно циничные заявления польского военного руководства в межвоенный период. Они раскрывают всю чудовищную сущность режима официальной Варшавы на территории Западных Белоруссии и Украины.
Например, министр внутренних дел Польши Б. Перацкий на вопрос американской журналистки о карательных акциях, проводимых на территории Западной Белоруссии и Западной Украины, ответил следующее: «Дайте нам еще десять лет, и вы с фонарем среди бела дня не найдете ни одного украинца и ни одного белоруса».
Католическое духовенство являлось одним из важнейших рычагов полонизации. Так, в 1932‑м польское правительство под нажимом Ватикана приняло тайное решение о том, что «задача склонения Востока в католичество так же, как и в прошлые столетия, остается и далее исторической миссией польского государства».
Бедственное социально-экономическое положение, национально-политическое бесправие дополнялись массовым полицейским террором. Вся территория Всходних Кресов была покрыта сетью полицейских учреждений — пастарунков. В постоянном режиме зверствовали карательные экспедиции, это явление даже получило свое название — пацификация (утихомиривание).
Польский концлагерь
Ключевая роль в проведении массового террора принадлежала тайной полиции — дефензиве. В 1934‑м польская реакционная власть приняла закон «Об изоляции общественно небезопасных элементов», в соответствии с которым в Березе-Картузской тогда же был создан концентрационный лагерь для политических заключенных. Тысячи радикально настроенных рабочих, крестьян, представителей прогрессивной интеллигенции, коммунистов, комсомольцев прошли через казематы этого чудовищного концлагеря.
Ответом на массовый террор со стороны панской Польши стала широкомасштабная борьба за социальное и национальное освобождение. Ведущая роль в организации борьбы против чудовищного террора панской Польши принадлежала коммунистам и комсомольцам. В 1934‑м в рядах КПЗБ (компартия Западной Белоруссии) было свыше 4 тысяч членов и более 3 тысяч из них постоянно находились в тюрьмах.
Поэтому, когда сегодня официальная Варшава позиционирует себя светочем счастья для молодых белорусов и украинцев, мы еще раз раскрываем правду о жизни их дедов и прадедов на территории Западной Белоруссии и Западной Украины.
Елена СОКОЛОВА, кандидат исторических наук.
Источник, фото SB.BY
