Спустя несколько месяцев после начала Великой Отечественной войны немецкий военный атташе в Венгрии Рабе фон Паппенхайм в своем письме, адресованном генерал-майору фон Грайффенбергу, высказал следующую мысль: «Немецкий солдат в битве — воин, но не жандарм. Для таких «задач по умиротворению» более пригодны венгры». Вскоре эта мысль была реализована.

Рассматривая злодеяния венгерских оккупационных войск на территории СССР, необходимо учитывать тот факт, что венгерские оккупационные силы все время действовали или сообща с немцами, или под немецким контролем. Впрочем, и сами венгры в своих карательных акциях против мирного населения были усердны сверх всяких мер.

— При изучении документов Российского государственного военного архива, прокуратурой Наровлянского района были установлены иностранные лица, которые совершали злодеяния на территории Наровлянщины, — рассказывает прокурор района Павел Ярмош.

За этим сухим канцеляризмом «иностранные лица» скрываются представители Венгрии, активно воевавшие на стороне Гитлера. В простонародье они больше известны как мадьяры. Среди советских солдат они считались самыми отпетыми извергами.

Чем же руководствовались венгерские военачальники при проведении своей оккупационной политики? В первую очередь, это аналитический доклад 4-го отдела Венгерского королевского генерального штаба об опыте борьбы с советскими партизанами, который увидел свет в 1942 году. Чаще его называют просто «директива № 10». Он обобщал сведения о составе, структуре, задачах и способах ведения боя советскими партизанами и, главное, об организации противодействия им подразделениями венгерской армии.

Особое внимание в «директиве № 10»   отводилось «акциям по возмездию среди широких слоев населения», которые чаще всего проводились «без нанесения поражения партизанским отрядам». Кроме того, командиры мадьярских частей были обязаны выполнять и распоряжения германских оккупационных властей. Например, в дополнении к директиве № 33 германского верховного командования от 23 июля 1941 года говорилось: «Войск, выделенных для несения службы охраны в занятых восточных областях, хватит для выполнения задач лишь в том случае, если всякое сопротивление будет ликвидироваться не путем судебного наказания виновных, а распространением со стороны оккупационных властей такого страха и ужаса, который отобьет у населения всякое желание к противодействию».

— Приговором военного трибунала войск НКВД Киевской области в городе Киеве в закрытом заседании в ноябре 1947 года рассмотрено уголовное дело по ч.1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года, где обвиняемыми выступали трое иностранцев: Венедикт Скрипало, 1919 г.р., уроженец Чехословакии; Ференц Допи, 1919 г.р., уроженец Румынии; Лаяш Варго, 1912 г.р., уроженец Румынии, — называет имена преступников Павел Викторович.

Все трое служили в 25-й пехотной дивизии в 55-м полку Венгерской армии. Военный трибунал обвинял их в том, что они, находясь на советской территории с мая 1943 по январь 1944 года, принимали участие в чинимых зверствах над мирным населением Житомирской и Полесской областей.

Установлено, что Скрипало, как командир взвода, вместе с подчиненными массово арестовывал и угонял в фашистское рабство советских граждан, а также в 1943 году участвовал в сожжении деревень Москалевка, Углы и Ничипоровка, где в огне погибли свыше 350 человек. Он расстреливал жителей, не желающих покидать свои дома.

В январе 1944-го Скрипало поступил в банду Украинской повстанческой армии, где под кличкой Цыган принимал участие в зверствах над мирным населением. С мая 1944 года вместе с немцами расстреливали, грабили советских людей, поджигали жилые дома Варго и Допи. Они занимались массовыми арестами и угоном людей на каторгу в Германию.

— Военный трибунал вынес вердикт: всем троим назначено наказание в виде лишения свободы с направлением в исправительно-трудовые лагеря сроком на 25 лет. Считаю, что в отношении этих нелюдей, которые оставили на белорусских землях свой кровавый след, нет места снисхождению, — резюмировал прокурор.

Алеся ЛИТВИН