Марии Галушкевич посчастливилось родиться 9 мая 1945 года. Согласитесь, большая удача появиться на свет в день, когда советский народ со слезами радости на глазах ликовал: война позади, враг изгнан и побежден, а впереди светлая жизнь, с чистого листа…

Писалась ли новая страница истории послевоенного периода легко? Конечно же, нет. Но люди, как и героиня этой публикации, не унывали, самоотверженно трудились, жили бедно, но умели находить радость в малом.

— Еще до войны, когда мой отец Григорий Филоменко строил со своим братом в Дерновичах дом, повредил себе ногу. Поэтому, как инвалиду, воевать ему не пришлось, — рассказывает Мария Галушкевич. — А вот его брату и братьям матери Ульяны Клименко пришлось пройтись суровыми фронтовыми дорогами. У папы началась гангрена. Мама рано овдовела, дом достраивала, воспитывала меня и мою старшую сестру Надю уже сама.

Девочка во всем старалась помогать. Будучи школьницей до и после уроков, чтобы облегчить труд матери, шла на ферму доить коров. А в это время одноклассники могли себе позволить сходить на школьный вечер. В 5 утра у нее был подъем, порой, брала с собой учебники, чтобы оттуда пойти в школу.

— Всю жизнь моя мама проработала на фермах, доила коров, выращивала свиней. За высокие привесы ее даже приглашали в Москву. После окончания 7 классов я также трудилась в сельском хозяйстве, — говорит женщина. — Пришлось поработать на ферме, в бригаде полоть кукурузу, затем — в молочной, где на сепараторе перегоняли молоко в сливки. В пекарне, которой заведовал Петр Клименко, я пекла хлеб. Им обеспечивали три совхоза: «Довлядовский», «Партизанский» и «Дерновичский». Работали в три смены. Стоимость буханки была 18 копеек. Особенно был вкусным и мягким, как пух, белый хлеб.

Когда возле школы строили баню, вырывала руки на стройке, где 12 лет ведрами таскала раствор. Позже директор школы Михаил Злобин предложил мне работу в интернате, в котором жили школьники с отдаленных деревень. Старшеклассников было сложно уложить спать, юноши хотели вечерами погулять, но я с ними всегда умела договариваться. На работу шла с удовольствием, а после ночной смены было два выходных, во время которых занималась домашними делами.

Мария Галушкевич призналась, что, несмотря на то, что горевали, трудились, жили все-также интересно и весело. Ей запомнилось, как одноклассники из Антоновки, Майдана и Березовки Леня Томашев, Илья Ковкрак и Толя Торбенко несли девушкам в школу букеты черемухи. Ни у кого не было фарса, все были одинаковы и дружелюбны друг к другу. В клубе дежурили учителя, не пускали туда подростков. Для нас в школе проводились бал-маскарады, вечера отдыха. Когда киномеханик Иван Щербин показывал индийское кино, все бросали работу и спешили в клуб. Завклубом был Василий Антоненко, гармонистом — Евгений Вырвич. Организовывали концерты, ездили на областной смотр. Молодежи было много, вместе собирались. В Дерновичах массово праздновались свадьбы, проводы в армию. В церковь ездили на ракете в Чернобыль, а вот крестили героиню публикации в Мозырском храме, в темном закуточке, так как в стране в то время был неофициальный запрет на это таинство.

Замуж Мария Григорьевна вышла за местного парня Сергея. Его отец Федор Галушкевич воевал на фронте и воспитал 13 детей. Супруг всю жизнь проработал водителем. Вместе они вырастили и дали высшее образование дочери Светлане и сыну Александру.

— Грибы — это мое хобби, — далее в разговоре призналась женщина. — Выйду до магазина. Все на мотоциклах, на тракторах едут в лес. Я иду пешком. У нас были очень грибные места. Сушеные грибы у меня забирали оптом и отвозили в Киев. За них в 80-е годы я купила пылесос и агрегат для огорода. Много ягод было в стороне Углов. Лисичек большой урожай был в лесах Лиховни и Чапаевки. За лето я могла собрать сумму на покупку двух ковров. В Дерновичах многие увлекались рыбалкой, особенно Петр Клименко по прозвищу Уралка. Мой муж никогда никому не отказывал в помощи, привозил дрова, сено. За это ему в благодарность давали рыбу.

Запомнился Марии Григорьевне базар. Он располагался возле старой школы. Там со всех сел продавали коров, из Чернобыля привозили зеленую краску. На Радуницу проходила служба в капличке, с молитвами обходили вокруг кладбищ. Люди несли в кошелях еду, поминали усопших за длинным общим столом. На Троицу обязательно украшали в домах окна и двери зеленью. Престольным праздником в Дерновичах был Михайло.

— В детстве на вечера мама брала меня с собой, — продолжает рассказ собеседница. — Женщины приносили на стол все, что имелось дома, мужчины в галифе танцевали «Кадриль», а я сидела на печи и наблюдала за ними. Люди не доедали, но жили весело. Позже, два раза в день, через Дерновичи проходил автобус на Припять. Мы ездили туда за продуктами, в основном, за колбасой. В деревне была большая череда коров, поэтому за лето приходилось их пасти всего раз. Перед катастрофой на ЧАЭС жизнь налаживалась. В наших красивых местах только бы жить да жить…

Казалось бы, послевоенное время далеко позади, население Наровлянщины воспряло духом, всех все устраивало, шло строительство, улушчались условия труда и благосостояние населения, но взрыв 26 апреля 1986 года нарушил все планы. Началась своеобразная невидимаявойна…

— Мы сеяли картошку, двоюродная сестра тревожно оповестила: «Кидайте, Чернобыль взорвался!», но мы этому не придали значения. 4 мая была Пасха. Ко мне из Мозыря приехала сестра Надя. Мы подготовились к празднику, напекли всего, а ночью — звонок из Довлядов, — вспоминает Мария Галушкевич. — «Сергей, нас выселяют», — было сказано мужу-водителю. После такой новости мы не уснули. Слышали гул машин. Утром вышли к магазину, там собралась толпа народа. Мы видели, как на бортовых машинах вывозили скот. В автобусах сидели люди и держали в руках маленькие свертки. Многие плакали. Им говорили, что осенью вернутся обратно, когда проведут воду. Мы все еще оставались на месте, ухаживали за школьным огородом, технички окапывали свеклу, а рядом ходили военные с автоматами, охраняли зону в стороне Вепров. И лишь 26 мая часть жителей Дерновичей выселили в Тешков, часть — в Конотоп.

Семья Марии Григорьевны была эвакуирована в деревню Полесье Светлогорского района. На чужине не все оказалось гладко. Сначала жили в старом пустующем доме, затем сами переселенцы по вечерам после работы принимали участие в строительстве новых домов. Местные жители боялись «радиоактивных» людей. Осенью все остро ощутили нехватку дров, теплой одежды и продуктов питания, которые остались в Дерновичах. Колхоз помог картошкой, выделили кровати и подушки. С новосельем появился азарт блогоустроить новый дом, посадить сад, цветы, ягоды, огород. Проблема состояла в том, что землю нужно было удобрить. Местное руководство отказало в выделении навоза, лучшие товары в магазине и рабочие места доставались не чернобыльцам. Так длилось три года.

— Нас взяла обида и мы переехали в Наровлю, — говорит Мария Григорьевна. — Муж устроился в ПМК водителем, а я — в ДЭУ.

На вопрос, как вы отмечали 9 Мая, двойной праздник, женщина скромно ответила, что день рождения всегда отходил на второй план. В то время мало кто вообще его праздновал. В том числе и она. А вот День Победы всегда в Дерновичах отмечали массово, дружно и весело. В парке собиралось много народа.

А еще ездили в Вяжище. Там в урочище Щегловая гора, над Припятью, где недалеко впадает река Словечна, собирались люди, звучала музыка и песни. В годы Великой Отечественной войны на этом месте проходили жестокие бои. Соединением командовал Сидор Ковпак. Несколько раз генерал-майор приезжал сюда, чтобы в праздник встретиться с народом, побывать на местах боевой славы, почтить минутой молчания погибших. На таких встречах присутствовала и Мария Галушкевич, ровестница Дня Великой Победы.

Ольга ПАРТЫКО, фото автора