Когда началась война, жители  Ничипоровки активно включились в борьбу с фашистами.

С приходом в наш район в 1942 году партизанской группы под командованием Владимира Яромова, многие сразу добровольно ушли сражаться в «партизаны». Деревня, благодаря своему расположению, окруженная лесом, помогала отряду, чем могла: жители пекли по ночам хлеб и ходили в разведку.

В августе 1943 года Ничипоровка стала еще одним населенным пунктом, где фашисты оставили свои кровавые следы.

Жители деревни уже знали, что идет карательный отряд и в большинстве своем спрятались в заболоченной пойме реки Хани.  Среди жителей нашлись и те, кто решил, будь, что будет и остались в деревне.

Некоторых из жителей Ничипоровки фашисты захватили в лесу, по пути к деревне,  до которой от Лубеня  через лес километра четыре.  Одной  из тех, кого им удалось схватить,  и кому затем посчастливилось выжить, была партизанская связная Надежда Рабчук.

Вот ее рассказ, найденный в одном из школьных архивов.

«Когда я шла домой, не доходя до деревни Ничипоровка,  при переходе дороги нарвалась на немцев.  Они стали стрелять по мне. Я упала и почувствовала, что ранена в левую руку и правую ногу. Фашисты подъехали ко мне и стали бить прикладами, а потом погнали перед собой в Ничипоровку. Мы проходили мимо моих детей, которые сидели перед выгоревшим дубом. Я стала плакать и просить немцев, которые меня вели, чтобы они дали забрать мне моих двоих детей. Они, правда, послушались меня, забрали детей. Когда мы шли по деревне, из одного дома выбежали две женщины: Павловская Соня и Грищенко Анастасия. Их тоже поймали и присоединили к нам, а затем повели всех нас на следующий конец  деревни.

Привели во двор, где находились немцы и полицейские. Меня сразу же повели на допрос. Все допрашивали, где партизаны и где их стоянка, но я ответила, что я об этом ничего не знаю.Спрашивали, почему я не сдавала молоко для немецкой армии. Но я ответила, что у меня нет коровы и молока. Мне начали грозить, что если не скажу, то зажмут в клещи, тогда все скажу. Но я ответила, что все равно не скажу, потому что ничего не знаю. Спрашивали, или давала молоко партизанам. Я сказала, что всяко бывало. Но докончить допрос не пришлось.

 В это время начали из леса обстреливать карательный отряд. Они бросили меня допрашивать и разбежались кто куда.  А мне сказали, чтобы я сидела и ждала их. Но как только они ушли, мы, пользуясь их растерянностью и темнотой (так как был уже вечер), убежали и спрятались в огороде в кустах, затем убежали в лес.

Каратели погнали людей к сараю, туда бросили моего брата и Грищенко Анастасию. Сарай подожгли, все люди сгорели. Их было там человек 15-16. После своих злодеяний карательный отряд ушел из Ничипоровки.  А деревню сожгли, угнали из нее скот. Люди, кто успел убежать, построили в лесу курени и жили там. Я тоже построила курень около людских и жила там».

Убитых и сожженных карателями жителей деревни, оставшиеся в живых родственники, погрузили на подводу и завезли на кладбище в деревню Дзержинск, где и похоронили всех в братской могиле».

Василий Чайка, фото из архива