Сколько бы ни прошло времени, но Чернобыльская катастрофа в сердцах и умах тех, кто с ней соприкоснулся, будет жить вечно. О том, что помнят земляки, спустя 35 лет, когда зловещий 1986 год принес столько горя и бед, мы спросили жителей Наровлянщины.

Виктор БОДАШКО, ветеран МВД:

— В 1986 году я работал заместителем начальника пожарной службы Мозыря. Мы ездили в Полесское и Припять за продуктами. Вернулся оттуда, попал в больницу, где узнал, что на станции произошел взрыв… Говорили: «Взорвался трактор» вместо реактора.

Помню панику среди людей, суматоху, бесконечные обозы транспорта. Никто не знал что делать…

Пожары тушили на протяжении года. В мае мы с коллегами работали в Хойниках, Брагине. Летом в Шапеличах боролись с огненной стихией вместе с наровлянскими пожарными. Затем в Белой Сороке, где с плантации ели клубнику.

Осенью мне довелось побывать в Припяти возле реактора, где с первых дней находился доктор химических наук, профессор Валерий Легасов. Он читал нам лекцию о том, что реакторы имеют погрешности и устарели. Позже я узнал, что спустя два года академик покончил жизнь самоубийством. В то время было много недостоверной информации, ученый не выдержал психологически. Валерий Алексеевич был членом правительственной комиссии по расследованию причин и по ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС, за что в 1996 году посмертно удостоен звания Героя России.

Константин КОНДРАТЕНКО, водитель ООСиТ:

— Помню, как приехал с Наровли в Антоновку к маме. В субботу разбрасывали навоз, воскресенье сеяли картофель. Услышал новость: в Чернобыле что-то загорелось. Конечно же, никто этому не придал никакого значения, но голова сильно болела. Возвращаясь домой, увидел трассу, забитую машинами.

С мужем моей сестры Михаилом Скворчевским мы работали в ПМК-196: я на автобусе, он на МАЗе. С первых дней нам пришлось вывозить из 10-километровой зоны людей в ближайшие деревни вблизи Наровли и скот в Тешков, Калинковичи. Мне запомнилось, как в Белой Сороке заталкивали бабушку в автобус, а она выбегала обратно.

Жителям деревень сказали, что они покинут жилища на пару дней. Мама помыла пол в доме, взяла документы и приехала к нам, детям, в Наровлю. Затем она жила в Чкалово Светлогорского района вместе с семьями Посталюк, Гусаченко, Мертын, Кондратенко, Логвин из Антоновки и Майдана.

Год спустя, приехав на Радуницу, мама на заброшенном огороде выкопала куст картофеля. Чудом он в траве не замерз. Урожай был отменным!

Светлана АНТАШКЕВИЧ, аппаратчик ХВО ОАО «Красный Мозырянин»:

— Оглядываясь назад, вспоминается непонятная тревога, витавшая в воздухе летом 86-го. С улыбкой вспоминаю, как нас, детей, веселило неумелое сказанное деревенскими бабушками слово «рация», которое они передавали друг другу, как по испорченному телефону.

Тогда мы быстро повзрослели, столкнувшись с ответственностью за себя, за младших братишек, сестренок, вместе с которыми вывозились в чистую зону в пионерские лагеря, санатории и впервые надолго отрываясь от мам и пап.

Нас манили теплые дни уходящего апреля. Мы трудно подчинялись запрету взрослых не выходить на улицу. В мае организовали подвоз школьников из Гажина в Демидов. Мы не понимали, зачем перед входом в школу смывать обувь, нужна сменка. Почему утреннюю зарядку и уроки физкультуры перестали проводить на улице, нельзя пить молоко от коровы, а есть невкусный суп из сухого молока. Почему на столе появилась чужая тушенка вместо домашней шкварки, нельзя есть клубнику, плавать в реке, ходить в лес за грибами, ягодами. Почему родители с беспокойством обсуждают между собой новости, услышанные по телевизору, радио, от соседей.

Чертой под этими «почему» и «зачем» стало страшное и разрушительное слово «радиация», из-за которого жизнь там, где я родилась и выросла, уже не стала прежней…

Владимир ИСАЧЕНКО, методист районного учебно-методического кабинета ООСиТ:

— Я жил в Наровле. Работал заведующим фильмотеки РайОНО. В выходные мы с друзьями поехали на рыбалку, отдыхали в палатке, купались в реке. Сотрудники рыбнадзора спросили у нас, как дела. Возможно, они знали об аварии, но не сказали. Единственное, что насторожило — вертолеты летали чаще обычного. О взрыве по слухам узнал в воскресенье. Не придал этому значения: случилось и случилось. В понедельник — все на работе, 1 Мая — на демонстрации. Некоторые самостоятельно отвезли детей в чистую зону. До 9 Мая особой напряженной обстановки не было. Затем начались массовые выезды. Я каждую неделю сопровождал детей до места назначения и обратно. Люди не готовы были к такой ситуации. Помню, однажды детей размещали в Паричах в общежитии. С 86-го я более 50 раз вывозил учащихся на оздоровление. Первое время каждый родитель волновался за ребенка из-за неизвестности. В основном дети находились в Беларуси, но был случай, что и на Дальнем Востоке.

Также я помогал вывозить из школ, находящихся в зоне отселения, дорогостоящее оборудование. Ситуация непростая была. Люди уезжали, приезжали… Шла жизнь, мы продолжали работать на Наровлянщине в этих условиях.

Ольга ПАРТЫКО, фото автора